Центр изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья

Мероприятия

17 мая 2016 года

Международный симпозиум «Конфликты и безопасность в Центральной Азии»

Международный симпозиум «Конфликты и безопасность в Центральной Азии» Международный симпозиум «Конфликты и безопасность в Центральной Азии»

 
Состоявшийся Институте востоковедения РАН симпозиум ставил своей целью дать начало диалогу между экспертами из государств Центральной Азии, России, Китая и стран Запада по проблемам международной безопасности

Центральную Азию зачастую рассматривают как регион интенсивного геополитического взаимодействия внешних игроков, таких как США, Китай и Россия, ЕС, Индия, Турция и Иран. В контексте мира и безопасности, в этом регионе  не раз прослеживалось противоборство внешних акторов, например, в ответ на терроризм, a также несовпадение позиций в сфере энергетической безопасности. Уделяя большее внимание международной геополитике, исследователи нередко забывают о специфике внешней политики Казахстана, Киргизстана, Таджикистана, Узбекистана и Туркменистана.  Состоявшийся 18 мая  2016 года в Институте востоковедения РАН в Москве международный симпозиум «Конфликты и безопасность в Центральной Азии»  как раз и ставил своей целью дать начало диалогу между экспертами из государств Центральной Азии, России, Китая и стран Запада по проблемам международной безопасности в этом регионе, а также роли третьих стран.  Симпозиум был организован совместно Центром изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья Института Востоковедения РАН и Кафедрой политических  исследований Университета Экзетера при содействии международной организации  “Saferworld” (Безопасный мир). В его работе приняли участии специалисты как российских исследовательских центров, так и эксперты из Великобритании, стран Центральной Азии, Китая.

Формат симпозиума, то есть свободного обмена мнениями по поводу нескольких предложенных заранее вопросов, был выбран не случайно. Предполагалось, что многие вопросы возникнут уже в ходе обсуждения и не нужно ограничивать участников заранее утвержденными темами выступлений. К тому же слишком, широк был круг вопросов чтобы ждать от всех участников равного внимания к каждому из них. Поэтому ограничились тем, что заранее были высланы вопросы с ожиданием, что они найдут некоторое освещение в выступлениях  участников, но без закрепления участников за определенными темами.

Вопросы для обсуждения имели следующий вид:

  • Каковы перспективы для сотрудничества и/или противоборства третьих стран и государств Центральной Азии в сере предотвращения возможных угроз безопасности? Какие подходы к миру и безопасности в этом регионе применяют Китай, Россия, Индия и другие государства?
  • В какой степени очевидны расхождения в подходах различных организаций, занимающихся вопросами безопасности в регионе (ОДКБ, OБСЕ, ШОС), или у них имеются возможности для сотрудничества?
  • Как экономические проекты, такие как Евразийский экономический союз, а также инфраструктурные и транспортные проекты, к примеру, китайский Экономический пояс Шелкового пути или американский “Новый Шелковый путь”, повлияют на безопасность и стабильность в данном регионе?
  • Существуют ли перспективы для сотрудничества в области использования водных ресурсов и энергии в регионе? Должны ли третьи страны и международные организации принимать какое-либо участие в этом процессе?
  • В какой мере либеральный ответ на конфликт (“либеральный мир”, предлагаемый, к примеру, ОБСЕ и основанный на урегулировании путем переговоров, определенной роли гражданского общества и политических реформах) вытесняется более «нелиберальными» ответами на конфликты в Евразии (как их зачастую определяют ШОС или ОДКБ)?
  • В чем несоответствие между пониманием мира и безопасности, распространенным в государствах и обществах  в самом регионе и за его пределами?
  • Имеются ли возможности для участия гражданского общества в процессе укрепления безопасности и построения мира в Центральной Азии?
  • Каковы основные различия в понимании и политических подходах к вопросам конфликтов и безопасности между различными странами Центральной Азии и международными акторами?

Сразу скажем, не все из них был и отражены в выступлениях участников, равно как в выступлениях были подняты темы, не затронутые в выступлениях. Тем не менее, разговор получился живой и интересный, а ход дискуссии сформировался следующим образом:    

Первая панельная дискуссия «Политика стран Запада по вопросам конфликтов и безопасности в Центральной Азии» была в целом посвящена ответу на вопрос: «Возможно ли в настоящее время применять западную политику в отношении безопасности и построения мира в Центральной Азии? Или Запад утратил свое влияние в Центральной Азии в настоящее время?». В ней приняли участие  Дэвид Льюис, один из организаторов симпозиума в целом, из Департамента политических исследований, университета Экзетера, Крейг Олифант из Центра международной политики, находящегося в Лондоне, Анна Матвеева, выпускница Института востоковедения, исследователь, работающий ныне в Королевском Колледже  в Лондоне, Алексей Крук, работающий по программе организации «Безопасный мир» в г. Ош. Кыргызстан. 

Вторая панельная дискуссия с лаконичным названием  «Китай в Центральной Азии» концентрировалась вокруг вопросов: «Каковы интересы Китая в Центральной Азии? Как будет развиваться стратегия Экономического пояса Шелкового пути? Играет ли ШОС ключевую роль в региональной безопасности?» В ней прияли участие г-н Чжао Лун доцент Института глобального управления, Шанхайский институт международных исследований и Андрей Грозин старший научный сотрудник Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья, Институт востоковедения РАН.

Еще одна дискуссия «Роль России в Центральной Азии»  происходила по поводу вопросов  « Имеет ли Россия долгосрочную стратегию относительно Центральной Азии? Какова ее политика в регионе по вопросам конфликтов и безопасности?». Ее участники:  Юлия Никитина   доцент кафедры мировых политических процессов, научный сотрудник  Центра постсоветских исследований МГИМО (У) МИД России, Станислав Притчин, научный сотрудник Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья, Институт востоковедения РАН, Игорь Савин заведующий сектором Центральной Азии, Центр изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья, Институт востоковедения РАН, Азиз Ниязи старший научный сотрудник Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья, Институт востоковедения РАН.

И финальная дискуссия  «Центральная Азия и мир» строилась вокруг вопроса: «Какова реакция различных государств и сообществ Центральной Азии на внешних акторов?» В ней прияли участие:    Эмиль Джураев доцент программы Международной и Сравнительной Политики, Американский Университет Центральной Азии (АУЦА); Бишкек, Кыргызстан Руслан Изимов ведущий эксперт, Международная Тюркская академия Астана, Казахстан, Парвиз Муллоджонов, независимый исследователь из Душнабе, Таджикистан, Бахтиер Эргашев, координатор исследований Центра экономических исследований, Ташкент, Узбекистан, Сания Сагнаева, независимый исследователь, Уральск, Казахстан, Арзу  Шеранова, координатор программы организации «Безопасный мир»  в г. Ош, Кыргызстан.

Вряд ли можно в небольшом сообщении отразить содержание всех выступлении и последующих дискуссий, которые чаще всего продолжались и во время перерывов. Но некоторые цитаты все же, думается, будут уместны.  Особенно если они будут из выступлений наших коллег из-за пределов России. Интересно посмотреть на восприятие России в Центральной Азии со стороны. В  своем выступлении  Крейг Олифант  (Центр международной политики, Лондон) сказал: « В очень сложном и меняющемся глобальном контексте, Россия в ближайшем будущем, вероятно, останется самым заметным внешним игроком в ЦА, как в плане политических отношений на самом высоком уровне, так и в плане сотрудничества в области безопасности в регионе. Однако, Москва медленно и неохотно смирилась со своей новой ролью  в регионе, признавая, что теперь она один из многих актеров. Быстрее всего в ЦА продолжает расти роль и значимость Китая, как экономического игрока. И рост этот неумолимый и поступательный. Это демонстрируется тем фактом, что, начиная с 2010 года, Россия уже не является первым по значимости партнером всех пяти государств ЦА, в целом, а конкретно, в Казахстане, Кыргызстане и Туркменистане Китай перегнал Россию.

Короче говоря, есть, как и во всех отношениях в международной политике, точки соприкосновения и расхождения между Россией и Китаем по центральноазиатскому региону. Основная роль Китая  - в громадных экономических рычагах, которые китайская сторона сохраняет через инвестиционные проекты и торговлю во всех странах в регионе. И Китай готов, кажется, отдать пальму первенства России в вопросах безопасности. Этот аспект важно не выпускать из вида. У обеих стран разные приоритеты и стратегии в ЦА, и по мере того, как роль влияния Китая будет расширяться, под сомнение ставится вопрос о том, насколько устойчиво это теперешнее молчаливое признание преобладания России в сфере безопасности, а Китая в экономической сфере.

Россия остается самым важным игроком в области безопасности в ЦА. Имея значительные военные активы в регионе, Россия обладает способностью отреагировать на кризис вместе с взятой на себя ответственностью управлять безопасностью. Это следует, в основном, из упора на двухсторонние отношения в центральноазиатском контексте. И в меньшей степени осуществляется или не особенно осуществляется под эгидой региональных многосторонних соглашений, таких как ОДКБ или ШОС. Таджикистан и Кыргызстан были и остаются основными центрами внимания взаимодействия России в области безопасности в ЦА. Но самый важный двухсторонний партнер в регионе, как мне кажется, это Казахстан.

В первую очередь надо подчеркнуть, что государства ЦА не должны рассматриваться лишь как пешки в меняющемся соотношении сил в ЦА. Это независимые государства, которые гордо ведут свою политику. Но в сложном контексте Москва продолжает с вниманием следить за растущим присутствием Китая в ЦА, как за возможностью и за риском одновременно. И не ясно, чего больше видит Россия в этом в настоящий момент. Однако, с другой стороны, надо признать относительный успех российско-китайского взаимодействия по сей день в регионе».

Как представляется, такие оценки вполне согласуются в мнениями, высказываемыми и в российском экспертном сообществе, что свидетельствует об общих принципах и индикаторах оценки внешнеполитической ситуации. 

В свою очередь г-н Чжао Лун отметил, что  «проект Экономического пояса Шелкового пути в действительности подразумевает два проекта . Первый – это сухопутный, который должен запустить курс открытость Китая Западу, а также Центральной, Южной и Западной Азии. А второй – это морской путь, который ориентирован на продолжение и расширение открытости страны Тихоокеанскому региону. И я уже заметил, что сейчас такие термины, как «китайская угроза и экспансия» или другие, становятся очень популярными среди ученых, которые занимаются изучением Китая, и особенно Центральной Азии. И некоторые говорят, что Китай направляет свой Шелковый путь в обход России, что хочет господствовать в данном регионе и доминировать во всех сферах. Я лично считаю, что это далеко не факт, потому, что политика Китая в ЦА обусловлена главным образом экономическими соображениями. Для того, чтобы понять сущность этого проекта или инициативы, нужно понимать вначале контекст зарождения инициативы. Я считаю, что это существенное изменение стратегии развития Китая. Модель экономического развития Китая с начала нынешнего века базировалась на следующих факторах:

  • перераспределение средств от потребителя к производителю за счет низких уставных цен, учетных ставок;
  • сдерживание роста зарплат с целью обеспечения низкого уровня издержек производства;
  • высокий уровень сбережений населения, около одной трети ВВП;
  • и самое важное, это привлечение масштабных прямых иностранных инвестиций.

Благодаря использованию такой экономической модели, Китай смог достичь довольно впечатляющих успехов, Китай стал второй экономикой мира. Но одновременно нужно отметить, что у нас также накопилось немало проблем. Во-первых, это избыточные производственные мощности, религиозный дисбаланс между зажиточными восточной, западной и центральной части страны, а также дисбаланс между сельскими и городскими районами, растущее имущественное расслоение общества, масштабное ухудшение экологической обстановки и т.д.

Поэтому, я считаю, что зарождение инициативы ЭПШП, нацелено именно на решение этих проблем. В частности на решение следующих задач, во-первых, если мы говорим, о модели развития, то такой переход от входа к выходу. То есть, концентрация  не на привлечении инвестиций внутрь Китая, а на превращении Китая в одного из крупнейших инвесторов в разных секторах мировой экономики.

Во-вторых, это переход от открытости страны Востоку, к открытости Западу, или к всесторонней открытости. Со стороны центрального правительства были приняты ряд проектов для стимулирования развития западных районов, укрепления торговых отношений и экономического сотрудничества между центральными и западными районами, а также странами Центральной, Южной и Западной Азии.

И третий момент, я думаю, что упор делается на переход от двухсторонних к многосторонним вариантам международного сотрудничества. Главная задача здесь – это нацеленность на ускорение торговой либерализации  в целях осуществления свободного передвижения товаров, капиталов, услуг и технологий между Китаем и ближайшими соседями. В частности, сейчас очень активно идет процесс переговоров о строительстве зон свободной торговли не только с конкретными странами, но и с многими международными организациями, например с АСЕАН+1, зона свободной торговли между Китаем, Японией и Южной Кореей, и другие.

Поэтому, я считаю, что вышеперечисленные причины являются ключевыми причинами зарождения инициативы ЭПШП. Конечно, я не скрываю, что сейчас существуют многие вызовы и проблемы для реализации данной инициативы. Например, первая проблема – это проблема идентичности. Потому что если мы смотрим с исторической точки зрения, то Великий шелковый путь сыграл очень большую роль в развитии экономических и культурных связей народов Азии, Кавказа и Китая. И нынешняя инициатива ЭПШП должна также основываться на такой традиционный дух сотрудничества, создавать общие интересы и призывать к их объединению. Но в реальности на территории Евразии сейчас конкурируют несколько проектов. Почти каждый из них предполагает создание новых инфраструктурных и транспортно-логистических объектов. Это, примерно, то же самое, что и инициатива ЭПШП. И под влиянием запуска США стратегии возвращения в Азию, плана нового Шелкового пути, и даже учитывая последствия украинского кризиса, сейчас страны ЦА опасаются снова стать жертвами геополитической игры и конкуренции между глобальными державами. То есть они сейчас колеблются между Востоком и Западом. И появляются некоторые сомнения в сущности этих проектов».

Как видим, разговор на Симпозиуме шел предметный и откровенный, что позволило заложить основу для долговременного сотрудничества в области регионального экспертизы и использования возможностей и наработок друг друга. Во всяком случае, именно в таком ключе звучали завершающие речи участников, что позволяет надеяться на продолжение встреч в  выбранном формате.

Авторы публикации: Игорь Савин, Дэвид Льюис